Автор: Сергей Маркедонов (Ведущий научный сотрудник ИМИ МГИМО, главный редактор журнала «Международная аналитика»)

1. Трудно давать оценку событиям, когда они прямо разворачиваются на Твоих глазах. Сложностей здесь несколько. Во-первых, отсутствие адекватной источниковедческой основы. Данная проблема усложняется еще и тем, что военное противостояние дополняется активными информационными кампаниями, этот инфошум создает изрядные помехи для понимания всех оттенков и нюансов. Во-вторых, конфликт далек от завершения, игра разворачивается на наших глазах. Но и это бы еще полбеды. Беда в том, что ее правила пишутся также прямо у нас на виду. Не нами, конечно же.

2. И тем не менее, некоторые осторожные предварительные выводы можно уже делать здесь и сейчас. Военным экспертам оставим «железо», поговорим об аспектах международно-политических.

3. Пьер Бурдье (1930-2002) в своих исследованиях по социологии политики и культуры предлагал смотреть на окружающий мир, как на многомерное пространство. При этом каждое его измерение (экономическое, политическое, культурное), он описывал как поле взаимодействующих игроков и особое место отношений и «борьбы, направленной на трансформацию этих отношений, а, следовательно, место непрерывного изменения».

4. Сегодня мы наблюдаем активную трансформацию ближневосточного конфликтного поля. В 1940-1970-е гг. мы говорили об арабо-израильском конфликте. Затем стало более корректно определять его, как палестино-израильский (предполагая значительные идентитарные изменения, как в арабском мире в целом, так и в палестинском социуме). Но сегодня корневым элементом противостояния являются даже не евреи и арабы, а евреи и персы, у которых в арабском мире (Йемен, Ливан, Сирия, Ирак) есть свои значительные интересы. Сам арабский мир не един, и вопрос не только о межгосударственном измерении, но и о множественных внутригосударственных и идентитарных проблемах. Как не едины и другие конструкты «мир суннитский», «мир исламский». Иранцы весьма активно выходят за рамки «шиитского детерминизма», а многие политики из арабов-суннитов готовы "не обострять" игру с Израилем. Не говоря уже о США. И это еще мы не углублялись в специфику отношений Турции и Израиля, не говорили об интересах Анкары в том же арабском мире. И в исламском мире в целом. Между тем, до известных событий конца 1970-х Турция и Иран (шахский) были друзьями и партнерами Израиля. И что теперь? Мораль: в политике нет вечных друзей, врагов, альянсов pro et contra. Есть интересы, а они меняются вплоть до разворота на 180 градусов и обратно.

5. «А не спеши ты нас хоронить, а у нас еще здесь дела». Строчки из песни популярной группы «Чайф» должны могли бы стать музыкально-поэтическим пособием для начинающего эксперта. После того, как год назад движение «ХАМАС» начало свою атаку Израиля, резко подняв ставки в игре, сколько мы слышали комментариев с многозначительным пригорюниванием: «Не тот уж Израиль! Где Моше Даян? Где Голда Меир или Менахем Бегин?» Прогнозов относительно скорого краха «сионистского проекта» было, как из рога изобилия. Однако смерти Исмаила Хании или Хасана Насраллы в ходе израильских спецопераций, как и «пейджер-атака» подтвердили: «порох в пороховницах» имеется. Конечно, это не повод сегодня предрекать скорый конец «режима мулл». Поспешность- вообще плохой советчик.

6. Иран и США. О том, что вновь избранный иранский президент Масуд Пезешкиан "прозападный либерал" написаны уже тома литературы. Раньше такие же тома писали о Мохаммеде Хатами и Хасане Роухани. Но здесь возникает непростой вопрос. Достаточно для для "нормализации" отношений Тегерана и Вашингтоном "либерализма" в иранской версии? Или ослабление Ирана нужно Штатам в принципе? Кабы чего в Евразии не вышло!

7. Эскалация одного конфликта не означает забвения другого. Как не означает и автоматической эскалации третьего. Это к вопросу об «амнезии» по поводу Украины или «окна» для решения проблемы Тайваня. На каждой доске своя игра. И хотя они объединены неким сеансом игры одновременной, все партии имеют и свою интригу, и свою логику, и самоценность.