14.10.2019

На минувшей неделе департамент информации МИД Таджикистана сообщил о том, что власти республики «намерены вернуть 575 женщин и детей, живущих в сирийских лагерях для беженцев». Отмечается, что «этот вопрос обсуждался на встрече посла Таджикистана в Кувейте и Ираке Зубайдулло Зубайдзода с первым заместителем МИД Сирии Файсал ал-Микдадом». «В частности, - значится в мидовской информации, - на встрече были обсуждены вопросы определения личности и числа наших граждан в этой стране и пути их возвращения на родину».

Надо заметить, что эту работу – возвращение к родным очагам жен и детей боевиков ИГИЛ - вполне можно считать одним из приоритетных направлений в работе внешнеполитического ведомства Таджикистана. К этому вопросу здесь постоянно возвращаются, что называется, держат его на контроле. Вот вам характерный пример: в минувшем апреле из Ирака в Душанбе были доставлены дети таджикских боевиков, находящихся в тюрьмах Ирака - всего 84 ребенка. Кого-то из них вывезли в Ирак родители, кто-то родился, что называется, в ходе боев. Но одно известно точно: как правило – их отцы убиты, матери содержатся в иракских тюрьмах по обвинению в «пособничестве террористам». И что делает правительство Таджикистана? Руководство страны распределяет этих «детей войны» по школам-интернатам и детским домам. Как сообщили «Союзникам.ОДКБ» в министерстве здравоохранения и социальной защиты республики, «44 ребенка в возрасте от одного до пяти лет были определены в душанбинский детский дом №2, 33 ребенка школьного возраста - в интернаты и детские дома, а две несовершеннолетние девушки с грудными детьми отправлены в учреждения профтехобразования Министерства труда Таджикистана».

Что касается планируемых возвращений, то например, еще в августе нынешнего года министр иностранных дел Таджикистана Сироджиддин Мухриддин в очередной раз возвращался к этой теме, и тогда же он сообщил журналистам, что «в лагерях Сирии содержаться 86 таджикских женщин и 468 детей, а в тюрьмах Ирака 43 женщины и 1 ребенок, которые являются гражданами Таджикистана». Кстати, некоторые СМИ со ссылкой на источник в правительстве республики приводят несколько разнящиеся, но в общем-то, сходные данные: «примерно 90 женщин, более 200 девочек и более 240 мальчиков. Дети в возрасте от 1 до 17 лет. Причем 134 из них появились на свет за последние два года. Большинство детей круглые сироты, без родителей».

- И это не окончательная статистика, - говорят таджикские журналисты и правозащитники, - на самом деле граждан Таджикистана в лагерях Сирии и Ирака может быть гораздо больше.

К этим цифрам можно относиться по-разному, но вот, что мы видим из доклада ООН по Сирии… Так, согласно ооновскому документу, например, «в лагере беженцев «Аль-Хол» в нечеловеческих условиях» содержится не менее 70 тысяч человек, из них около 10 тысяч – иностранцы». В докладе отмечается, что «большинство находящихся в лагере детей – не старше 12 лет, и более 3,5 тысячи из них не имеют свидетельства о рождении». Нетрудно предположить, что заявленная МИДом Таджикистана цифра в 575 женщин и детей, о чьем возвращении хлопочет шеф внешнеполитического ведомства действительно может быть несколько заниженной. Тем более, что одними лагерями беженцев дело не ограничивается. Например, Комитет по делам женщин Таджикистана, (есть в республике и такой) утверждает, что «в тюрьмах Сирии и Ирака находятся 48 таджикских женщин, и правительство Таджикистана создало комиссию для их возвращения». Из всего видно, что в республике к этим таджикским арестанткам относятся с состраданием.

- Женщин, которые находятся в Сирии и Ираке, нельзя считать преступницами, они пострадавшие, - говорит заместитель председателя Комитета Мархабо Олими, - Таджикские женщины послушные, они поехали туда по настоянию мужей. Правительство Таджикистана хочет доказать это и возвратить женщин домой. К сожалению, большинство из них осудили пожизненно. Если не удастся возвратить их, комиссия будет стараться хотя бы смягчить им наказание.

Что ж, сострадание – штука хорошая. И его проявления имеют место не только в Таджикистане. «Союзники.ОДКБ» уже писали о том, что практически во всех среднеазиатских странах-участницах Организации Договора о коллективной безопасности, то есть, и в том же Таджикистане, и в Киргизии, и в Казахстане, а также в целом ряде российских регионов проводят регулярные акции и даже операции по возвращению своих земляков и землячек из сирийских лагерей, принимают их, пытаются дать им шанс начать новую жизнь. Например, в результате проведенной недавно спецслужбами Казахстана операции «Жусан-2» на родину был эвакуирован 231 человек, из них - 156 детей. Похожая эвакуация была проведена в начале нынешнего года – к «родным очагам» вернулись 47 граждан республики, в том числе 30 детей. И то, что в Таджикистане, да и в других среднеазиатских республиках и в российских регионах, на самом деле искренне обеспокоены судьбами женщин и детей, оказавшихся в пекле грязной войны в Сирии или, скажем, Ираке – не может не вызвать понимания… И то, что это беспокойство оборачивается конкретными решениями и делами по возвращению этих детей и женщин в страны исхода – тоже вполне понятно.

Но вместе с тем, говоря о процессах возвращения, нельзя не задаться целым рядом вопросов… Для начала: хорошо ли представляют власти того же Таджикистана и всех упомянутых республик и регионов, кого они пытаются вызволить из круговорота международного терроризма? Все ли, кто там находится – невинные, бессловесные жертвы, вынужденно «последовавшие за своими мужьями»? Мне почему-то кажется, что далеко не все женщины, оказавшиеся в  террористических коллонах «безропотны» и «невинны». Ну, по крайней мере, три из них точно не «безропотны». Речь идет о довольно нестандартном ЧП, что произошло буквально на днях в пакистанской тюрьме и уже успело наделать немало шума в мировых СМИ. Если конкретно, то «три россиянки, будучи фанатичными приверженцами идеологии запрещенной в РФ террористической организации ИГИЛ, находясь тюрьме «Гаддани» в пакистанской провинции Белуджистан в ожидании депортации на родину - убили надзирательницу по имени Зои Бинт-э-Яхья Имрани». Кстати, 23-летняя надзирательница была единственной кормилицей в семье, и на ее попечении находились два малолетних брата и больной отец.

Кто они такие, эти «три россиянки»? Откуда взялись? Почему пошли на такой шаг? Кое-что выяснить удалось. Так, по данным российского МИДа, наших «героинь» - сторонниц ИГИЛ - задержали год назад за незаконное пересечение ирано-пакистанской границы. Они вместе с восемью несовершеннолетними (!) детьми намеревались проникнуть с территории Пакистана в Афганистан, чтобы присоединиться к так называемому отделению ИГИЛ «Вилаят Хорасан». Еще «Союзникам.ОДКБ» стали известны их, видимо, новые имена - это Хадия Бинт-э-Абдулла, Зайнаб и Айеша Бинт-э-Муса. В тюрьме они дожидались депортации на родину. Но однажды, по данным тюремной администрации, пришли к выводу, что их надзирательница - «неверная», и решили «расправиться с ней на почве религиозных разногласий».

По словам следователей, надзирательница Зои Бинт-э-Яхья Имрани спала в своей постели в том же тюремном бараке, где размещались российские заключенные. (Всего там содержались 11 женщин. Шестеро - из России, одна из которых из Чечни, остальные - граждане Пакистана). Ночью «россиянки» ударили Имрани по голове и задушили. Как «неверную»… Теперь им грозит смертная казнь.

Вот такая история. И она, по крайне мере, наводит на мысль, что далеко не все, кого возвращают или пытаются вернуть на родину власти некоторых российских регионов, или среднеазиатских республик – белые и пушистые. Пусть даже это дети и женщины. Это становится тем более актуально, если вспомнить выступление директора ФСБ Александра Бортникова, который в начале нынешнего года, комментируя рост «масштабов возвращения по гуманитарным каналам из зон вооруженных конфликтов жен и вдов боевиков, в том числе с малолетними детьми», заявил буквально следующее: «не секрет, что эти женщины и даже дети используются главарями террористов в качестве вербовщиков, террористов-смертников либо исполнителей терактов, а также связников».

Слова Александра Бортникова подтверждают и результаты исследования ООН, проведенного летом 2017 года, и касающегося участия женщин в международных террористических организациях. Замечу, что здесь анализировалась ситуация в нескольких странах, в том числе – в Таджикистане и в Киргизии. Так вот, результаты ооновского исследования показывают, что "среди этих женщин имеется немало активных сторонниц радикальных действий, которые присоединились к ИГИЛ вполне осознанно и добровольно". В докладе приводится пример, когда «таджикские власти сообщили о случаях, где, по меньшей мере, пять женщин самостоятельно отправились в Сирию». Авторы исследования говорят, что «таких женщин привлекли ложные представления о нравственной чистоте, равенстве и единстве людей, … о которых пишет пропаганда ИГИЛ». И именно женщины нередко выступают – и весьма активно – в качестве вербовщиц новых и новых боевиков. В исследовании приводится «случай 34-летней женщины из Душанбе, которая отправилась в Сирию и затем вернулась в Таджикистан, чтобы вербовать других женщин». Или, как «в Согде 28-летняя бывшая танцовщица ночных клубов была приговорена к 12-летнему тюремному заключению за намерение активно участвовать в конфликте в Сирии с гражданским мужем». Сообщается также о «рекрутершах, развернувших деятельность на территории Киргизии по вербовке других женщин по интернету».

Известны также примеры, когда родители поддерживали поездку своих детей на Ближний Восток из-за выгоды и фанатизма. Так, «в Кулябе, в Таджикистане, матери радовались поездке дочерей с мужьями в Сирию, потому что ожидали, что им скоро отправят деньги». В разделе доклада по Киргизии приводится история женщины в Иссык-Кульской области, убедившей 9 членов своей семьи последовать за собой в Сирию – она рассчитывала на вознаграждение в размере 3000 долларов за каждого. Из всей семьи сбежать из ИГИЛ удалось только ее внуку-подростку. Исследование ООН заключает, что «слишком часто женщины воспринимаются как простые последовательницы своих мужей в мир насильственного экстремизма и реже - как инициативные сторонницы или вербовщицы».

Да что ООН… В нынешнем сентябре журналисты CNN в сирийском реабилитационном центре Аль-Холь нашли таджикского мальчика, родители которого были членами террористической группировки ИГИЛ. Выяснилось, что пятнадцатилетний подросток также воевал на стороне террористов. Он рассказал репортерам, как получал бомбу, оружие и пояс шахида, а также планировал взрыв на американской базе.

И еще несколько слов на этот счет… Еще в 2014 году руководитель казахстанского Центра «Акниет» Алибек Киманов говорил о рисках, что неизбежно следует учитывать, когда речь заходит о возвращении из Сирии бывших боевиков, их жен и детей. Да, среди них есть те, кто действительно раскаялся, но имеется также немало и тех, «лишь под видом раскаяния прибывает на родную землю, а на деле намерены распространять призывы к незаконным и сомнительным действиям». Такой вот получается расклад…

Вообще, вопросы возвращения из сирийских лагерей жен и детей боевиков – та еще головная боль для любого государства. По крайне мере, для служб государственной безопасности - точно. Не случайно профессор казахстанской Академии государственного управления Асылбек Избаиров заявляет, что возвращение этих людей - только начало пути, а самая важная и сложная часть работы - впереди. И здесь, по мнению профессора, «крайне важен вопрос правильного выбора методики практической дерадикализации лиц, попавших под влияние экстремистской и террористической идеологии».

- Риски могут усилиться в случае привлечения к реабилитационной работе дилетантов от религии, не имеющих практического опыта работы с целевой аудиторией, либо использования малоэффективных методик переубеждения, ввиду его доминирования в данной среде, - говорит Асылбек Избаиров.

Если же мы вспомним, что наши среднеазиатские союзники по ОДКБ возвращают не только женщин и детей, но и реально воевавших боевиков, то проблема вырисовывается еще более остро. Да, экс-террористы, оказавшись, что называется, в стране исхода, как правило, попадают в тюрьму. Но, будем откровенны – вряд ли пребывание там можно назвать процессом перевоспитания. Скорее, наоборот - сегодня именно тюрьмы нередко становятся «кузницей кадров» для террористических группировок, которые, увы, никуда не исчезли ни из России, ни из наших среднеазиатских стран-союзниц. Вспомним хотя бы не такое уж давнее событие в таджикской исправительной колонии №3/2 в Вахдате… Там, по данным пресс-центра Министерства юстиции республики, 30 особо опасных осужденных игиловца попытались совершить массовый побег. Когда не удалось - взяли в заложники, а затем убили трех сотрудников колонии.

Что же делать? По мнению специалистов таджикских органов госбезопасности, для всех, кто возвращается из Сирии – то есть, и для боевиков, и для женщин, детей – необходимо организовать не только, так называемую «теологическую дерадикализацию», но и психофизическое лечение, которое позволили бы им относительно безболезненно обосноваться в социальном обществе. «Реабилитация должна быть комплексной с последующим наблюдением за психоэмоциональным состоянием возвращенцев», - убеждены специалисты.

Отсюда и вопрос: насколько готовы власти того же Таджикистана к работе, или, весьма упрощенно говоря, к перевоспитанию своих незадачливых земляков и землячек? Ведь совершенно очевидно, что, прежде чем принять не одну-две, а сотни женщин и детей, хорошенько проварившихся в игиловском идеологическом котле, необходимо располагать продуманной и достаточно действенной, эффективной программой реабилитации таких людей. Имеется такая программа у властей Таджикистана, в частности, у министерства иностранных дел, правоохранительных органов, структур госбезопасности, у того же таджикского Комитета по делам женщин? Очень хочется верить, что имеется…

Владимир Попов