10.01.2022

Сегодня, 10 января в Женеве стартуют двусторонние консультации России и США по гарантиям безопасности. Информационные агентства со вчерашнего вечера обсуждают повестку предстоящей встречи, а наряду с прочим сообщают о том, что российская делегация уже прибыла в Альпийскую республику, и что нашу страну здесь представляют специалисты МИД и Министерства обороны России. Возглавляет российских переговорщиков заместитель главы МИД Сергей Рябков. С американской стороны ему противостоит первый заместитель госсекретаря США Уэнди Шерман.

Напомним, что 23 декабря 2021 года на своей ежегодной пресс-конференции Президент РФ Владимир Путин призвал Запад немедленно дать России гарантии безопасности. При этом Путин совершенно справедливо упрекнул своих зарубежных оппонентов в том, что «западные государства в 1990-х годах давали гарантии, что НАТО не будет продвигаться на восток, однако они нагло обманули Россию». Известно также, что в самом конце минувшего 2021 года президенты России и США договорились, что переговоры будут проходить по трем направлениям - речь идет о двусторонних консультациях РФ и США в Женеве, России и НАТО - в Брюсселе, а также в Вене - по линии ОБСЕ.

О том, с каким багажом отправляются российские переговорщики в Женеву, чего стоит ожидать от этих консультаций – по просьбе «Известий» за несколько дней до начала консультаций рассказал руководитель нашей делегации заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков. Интервью с Сергеем Рябковым опубликовано, в том числе, и на официальном сайте МИД РФ.

Что же нам стоит ожидать от этой женевской встречи?

Итак!

Вопрос: В январе российскую дипломатию ждет серия встреч по запущенному Москвой диалогу о гарантиях безопасности: 10 января в Женеве с США, 12 января – Совет Россия – НАТО и 13 января – в рамках регионального органа безопасности ОБСЕ. Учитывая такое многообразие переговорных площадок, предложенные проекты договоров с НАТО и США и уже поступившую реакцию стран, каким Вы видите итоговый результат и в какие сроки он может быть достигнут?

Ответ: То и другое зависит от наших оппонентов – участников этих мероприятий. Хочу заметить, что мы будем работать по этим направлениям совместно с Александром Викторовичем Грушко и Александром Казимировичем Лукашевичем. Здесь технология понятна. Мы проведем первое установочное мероприятие на следующей неделе, объясним логику нашего подхода и зафиксируем элементы, без которых говорить вообще невозможно о каком бы то ни было продуктивном процессе. Главное нам на нынешнем отрезке – разобраться с позицией оппонентов. Пока мы слышали со стороны США, НАТО, да и других стран лишь самые общие достаточно абстрактные комментарии в том духе, что что-то приемлемо, что-то неприемлемо, но главное – диалог, а также важно, чтобы Россия осуществила деэскалацию. В таком подходе очень мало рациональных зерен по причине того, о чем мы говорили многократно, а именно безостановочного, крайне интенсивного военного и геополитического освоения натовцами территории вблизи наших рубежей и появления там соответствующих систем вооружений, активизации учений и так далее. Ситуация в сфере безопасности резко изменилась для нас, поэтому возникла потребность в срочном запуске этого процесса в соответствии с указаниями Президента. Мы рассчитываем – об этом Президент сам говорил неоднократно – на достаточно быстрый результат. Однако после мероприятий, которые состоятся на следующей неделе, станет понятно, возможен ли быстрый прогресс, возможно ли движение по сюжетам, которые нас интересуют в первую очередь.

Я не готов сейчас излагать шкалу приоритетов, потому что для начала надо услышать, что скажут наши оппоненты в ответ на положенные нами в буквальном смысле на стол переговоров проекты, что скажут на эту тему наши партнеры. Хочу подчеркнуть, что сразу же после передачи этих проектов американцам у нас состоялся в Москве достаточно продуктивный разговор с союзниками по ОДКБ и некоторыми другими странами, и мы в диалоге с ними тоже находимся. Это не какой-то замкнутый на западников круг контактов – совершенно нет: мы в полном объеме проявляем транспарентность перед нашими ближайшими союзниками и партнерами в разных форматах. Эта работа будет продолжаться, она – неотъемлемая часть соответствующих усилий, то есть комплексный процесс мы запускаем в ближайшие дни.

Вопрос: Американцы уже заявили, что часть предложений России неприемлемы для США и их союзников в Европе.

Ответ: Но не конкретизировали, какие именно.

Вопрос: Тем не менее, готова ли Москва отказаться от некоторых пунктов этих соглашений или на их изменение ради принятия всего документа?

Ответ: Дипломатическая работа заключается в поиске решений, которые основываются на балансе интересов. Мы не занимаем позицию отрицания всего и вся, иначе это просто было бы не предложение о переговорах, а фактически безапелляционное требование с нашей стороны. Наш подход, я признаю это, достаточно жесткий, какие-то переговорные зазоры, какие-то элементы гибкости не хотелось бы сейчас преподносить как ключ к успеху. Совершенно по-другому выстраивается тактика, и подход с нашей стороны достаточно жесткий. Он не может быть другим по причине того, что мы слишком долго «уговаривали» наших собеседников с той стороны, а эти уговоры, их результаты, сводились к известной фразе из басни Крылова: «А Васька слушает да ест». Сколько бы мы ни пытались на предыдущих стадиях соответствующих дипломатических, политических усилий остановить негативный тренд в развитии безопасности в Евроатлантике, мы всегда наталкивались на действия, которые шли вразрез и с обещаниями, дававшимися нам, и даже с документами, которые носили, правда, политически обязывающий характер, но все же обязывающий. Поэтому сейчас предпринимается еще одна очень серьезная попытка все же договориться о том, за какие линии нельзя заступать, какие подходы, которые мы сформулировали, нельзя игнорировать. Здесь есть очень серьезный элемент жесткости. Подчеркну, что непродвижение НАТО ближе к нашим рубежам, неприем новых членов, непоявление вооружений на соответствующих территориях, включая, конечно, украинскую, непроведение соответствующих провокационных мероприятий учебно-тренировочного характера и так далее – все это – абсолютно необходимые неотъемлемые элементы, без которых мы будем вынуждены констатировать, что с той стороны проявляется некооперабельность. Договариваться на такой основе не получается, потому что это будет повторением того, что мы уже проходили, но в еще более обостренной и в известном смысле угрожающей для нас обстановке.

Вопрос: Уже полгода между Россией и США идут консультации по стратстабильности. Есть ли уже первые результаты взаимодействия в рабочих группах? Вы ранее в интервью нам говорили, что очень важно обозначить взаимосвязь наступательных и стратегических оборонительных вооружений: не вышли бы США из договора по ПРО – не было бы нашего «Посейдона». По этому вопросу нашли компромисс?

Ответ: Мы последние полтора месяца сфокусированы на проблематике европейской, евроатлантической безопасности и безопасности нашего государства в свете действий союзников по НАТО и некоторых других государств, поэтому проблематика будущего контроля над вооружениями, всего того, что может прийти на замену продленному ДСНВ, сейчас смотрится как номер два в шкале приоритетов. Это не означает, что мы ей не занимаемся – наоборот, мы передали в последнее время американцам серию сигналов по тематике дальнейшей работы. Мы зафиксировали, каким образом, на наш взгляд, могут и должны функционировать упомянутые вами рабочие группы, кто будет координировать их деятельность и так далее. В рабочем режиме этот процесс продолжается. Мы пока не назначили конкретные даты для продолжения работы в формате диалога по стратегической стабильности, но вы совершенно правы в том, что американцы получили от нас в конкретном экспертно-техническом изложении элементы того, что и как делать дальше, в том числе по вопросу о взаимосвязи стратегических наступательных и стратегических оборонительных вооружений. Компромиссов пока мы здесь не видим, не просматриваем перспективу такого компромисса, но это тоже нормально – это не повод для драматизации ситуации. Мы находимся в режиме достаточно рабочем, в диалоге с американцами эти темы ведем. Я думаю, по мере того, как эта работа будет набирать ход, будем надеяться, появятся возможности договориться и по этому вопросу.

Вопрос: Создается впечатление, что и без того непростые консультации по стратстабильности становятся частью еще более масштабного и сложного диалога по гарантиям безопасности. Очень похоже на то, чего изначально Москва и добивалась – многосторонний подход к контролю над вооружениями. Что будет, если мы не договоримся? И если провал все же произойдет, ставит ли это крест на двустороннем диалоге по стратстабильности с США?

Ответ: Я бы не стал таким образом фиксировать происходящее, как это сделали вы, в том числе по причине того, что наши американские коллеги по некоторым признакам хотели бы, наоборот, тему гарантий безопасности сделать элементом диалога по стратегической стабильности. Это, конечно, нас не во всем устраивает, учитывая среди прочего и то, что состав переговорщиков по теме гарантий не по всем позициям совпадает с составом тех наших представителей, которые занимаются двусторонним обсуждением с США проблематики стратегической стабильности. Это не так существенно, на мой взгляд, форматы можно отстроить. Я не предполагаю жесткой зависимости в том ключе, в котором вы сказали, перспектив диалога по стратстабильности от успеха или неудачи в диалоге по гарантиям безопасности. Есть вопросы, которые погружены в тематическую ткань и одного, и другого направления. Например, наше предложение все же формализовать обязательство о неразвертывании ракет и других средств средней и меньшей дальности наземного базирования на взаимной основе. Эта тема должна обсуждаться на обеих площадках, на наш взгляд, но это просто пример. Есть вопросы по тематике диалога о стратстабильности, которые напрямую не попадают в повестку дня переговоров о гарантиях безопасности, то есть это пересекающиеся, но не идентичные концентрические окружности. Мы будем стремиться действовать там и по тем направлениям, где есть возможность договариваться, двигаться вперед. Успех диалога по стратстабильности не находится в тотальной зависимости от продвижения по тематике гарантий, хотя взаимосвязь есть, ее отрицать было бы неправильно.

Вопрос: То есть это два, скорее, параллельных трека?

Ответ: Пересекающихся, но не совпадающих в полной мере.

Вопрос: В конце декабря Джо Байден не исключил возможную встречу с Владимиром Путиным уже в январе. Действительно ли готовится новый саммит России и США и когда он может состояться?

Ответ: Пока нет понимания относительно возможности нового очного контакта президентов. Президенты провели два очень интенсивных обсуждения всего комплекса вопросов, стоящих на повестке дня, в последние несколько недель, сейчас есть серия инструкций, указаний, которые нужно воплощать. Без понимания того, что будет происходить на нашем уровне, сложно даже предполагать, когда может состояться следующий контакт лидеров. Мы должны основательно все отработать в соответствии с указаниями, представить доклады своему руководству. Я не берусь называть на данном этапе даже какие-то ориентировочные временные рамки того, что дальше может происходить на уровне министров иностранных дел, по линии других задействованных ведомств и их руководителей. Без этого говорить о саммите просто не получается.

Вопрос: В июне в Женеве президенты России и США договорились, в частности, запустить диалог по нормализации дипломатических отношений. Насколько активно ведется работа на этом направлении и когда, по Вашей оценке, двум державам все-таки удастся нормализовать работу дипмиссий и взаимную выдачу виз?

Ответ: Контакты действительно интенсифицировались, проводились специализированные встречи высокопоставленных представителей по этим вопросам. Обсуждения не прекращаются, они идут на еженедельной основе – это не преувеличение, иной раз бывает, что по несколько раз в неделю, в зависимости от ситуации через посольства, путем прямого взаимодействия тех наших представителей, которые занимаются теми или иными аспектами, особенно визовыми, и так далее. К сожалению, прогресса по главным вопросам нет. Главные вопросы – это неприемлемое, ничем не обоснованное требование США ограничить тремя годами срок пребывания наших дипсотрудников в длительных командировках. Они сталкиваются с аналогичными требованиями, и в отсутствие готовности хотя бы заморозить для начала применение этих требований будут происходить в ближайшей перспективе массовые отъезды в пределах численных параметров, которые уже засвечивались. Был поставлен вопрос с американской стороны об отъезде наших 55 сотрудников в два приема. Это неприемлемо.

Второе – это невыдача виз, систематическая практика невыдачи виз российским представителям, в том числе не было выдано достаточное количество виз нашим представителям, которые должны были выезжать на обзорную конференцию по ДНЯО. Подчеркиваю, что на момент, когда было принято решение об очередном переносе данного мероприятия, а это случилось буквально под самый Новый год 30 декабря, визы были выданы только трем нашим сотрудникам. Руководство делегации, которая должна была направляться в Нью-Йорк и с 4 января в течение четырех недель находиться на этом мероприятии, виз не имело. Я заранее хотел бы обозначить наше неприятие этой практики, и попытки американских представителей сделать вид, что они не в курсе происходящего, совершенно неприемлемы, потому что визовые запросы в подавляющем большинстве случаев на этих наших представителей передавались американцам за много недель до мероприятия, с большим запасом. Теперь, когда дело дойдет до проведения этой конференции в новые сроки – они окончательно не утверждены, но, скорее всего, это будет в августе, – мы будем настаивать на том, чтобы наши представители, которые вошли в состав делегации на не состоявшемся в январе мероприятии, не оказались бы вновь перед необходимостью американских якобы многонедельных административных проверок. Они все уже проходили эти проверки на подходе к январю. Я заранее говорю о том, что новые игры будут однозначно восприниматься как несоблюдение Соединенными Штатами своих обязательств в качестве страны, на территории которой находится штаб-квартира ООН, где проводятся мероприятия, организуемые секретариатом ООН.

Несмотря на эту сложнейшую ситуацию и с функционированием загранпредставительств, выдачей виз и абсолютно, категорически неприемлемую ситуацию, когда нашу дипсобственность нам не возвращают и не дают возможности ее осмотреть нашим представителям, несмотря на это все, по некоторым отдельным фрагментам двустороннего досье все же был в последнее время достигнут определенный прогресс. Он настолько незначителен на общем фоне, что совершенно не делает погоды, и общая канва отношений, конечно же, негативная.

Вопрос: Какой-то прогноз, когда удастся нормализовать работу дипмиссий, пока дать невозможно?

Ответ: Мы приложим все усилия для того, чтобы в качестве первого шага избежать череды взаимных высылок.

Вопрос: Понятно, что сейчас, учитывая напряженность, между Россией и США основной диалог выстраивается по стратегической стабильности и гарантиям безопасности. Тем не менее, ведутся ли переговоры по гуманитарному треку – о возвращении россиян и американцев, отбывающих различные сроки в американских и российских тюрьмах? Во всяком случае в Женеве прозвучало, что этим направлением стороны также намерены заниматься.

Ответ: Мы занимались этим направлением плотно. Я говорю в прошедшем времени не потому, что мы не будем этим заниматься в будущем, а по той причине, что мы американцам после серии соответствующих контактов и в ходе этой серии передали наши идеи, которые понятны и многократно обсуждались, но несколько конкретизированные. Мы ждем ответа с их стороны.

Вопрос: Мы им сделали конкретные предложения?

Ответ: Всем прекрасно понятно, в чем трудность. Она в том, что наши сограждане, которые получили огромные сроки по обвинениям, ни на чем не основывающимся, надуманным, попали в ситуацию, когда США не готовы ни на какие уступки, не готовы двигаться, в том числе по схеме, связанной с задействованием Конвенции Совета Европы, а некоторые ситуации с американскими гражданами здесь подаются американской стороной как вопросы, которые можно решить «на раз». Это совершенно не так, потому что по этим резонансным случаям были вынесены приговоры в рамках обвинений по очень серьезным статьям. Я сейчас не могу погружаться в эту материю вновь, потому что у вопроса есть определенная история, здесь нет «переговорного» процесса в прямом понимании этого слова – есть обмен некими сигналами. С американской стороны все это идет вспышками, по синусоиде: то активность проявляется, то нет. В данном случае они нам должны ответить на некоторые импульсы, которые мы им передали.

https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/1793236/

Фото: РИА Новости/МИД РФ